Читать интересную книгу Дело Мотапана - Фортуне де Буагобей

— Не говорите о ней. Этот брак теперь невозможен, — сказал граф.

— Почему же? — воскликнула маркиза. — Арлетт не виновата, что… Но у нас нет времени на размышления. Условимся: ни слова о вашем сыне при моем племяннике.

Дверь отворилась, но Франсуа не доложил о посетителе. Исполняя приказание, он сообщил бы только о Жаке де Куртомере, но в гостиную маркизы вошел не Жак. Этот господин очень походил на него, хотя имел важный вид и выглядел лет на десять старше Жака.

— Адриан! — воскликнула маркиза. — Откуда ты, мой милый?

Гость, к которому она обратилась так запросто, был в черном фраке и белом галстуке, волосы его уже были тронуты сединой, а лицо казалось очень серьезным; он принадлежал к судебному ведомству и, конечно, не привык, чтобы его называли «мой милый».

— Какая муха тебя укусила? — оживленно ворковала маркиза. — Я обедала у тебя два часа назад и не надеялась так скоро увидеть тебя снова. Я ждала твоего брата.

— Уверяю вас, тетушка, когда вы нас оставили, я не ожидал…

— Объясни, что стряслось? Надеюсь, ни с кем не случилось несчастья?

— Нет, тетушка.

— Тогда садись и рассказывай, зачем ты ко мне приехал. Я не представляю тебя графу де ля Кальпренеду — вы уже знакомы.

Мужчины поклонились друг другу вежливо, но холодно и недружелюбно. Адриан де Куртомер был необщителен, а Кальпренед не искал с ним близости, хотя они довольно часто встречались в свете. К тому же у каждого в этот день были причины вести себя сдержанно.

— Я приехал посоветоваться с вами, тетушка, — после некоторого колебания ответил старший Куртомер.

— И ты тоже? — невольно воскликнула старушка. — О чем, позволь спросить?

— Об одном обстоятельстве, которое очень меня беспокоит и относительно которого я не прочь узнать мнение графа.

— О чем речь? — спросил граф, задрожав от волнения.

Вступление его встревожило. Он снова занял свое место у камина. Куртомер, сидевший между ним и теткой, проговорил:

— Через четверть часа после вашего отъезда, милая тетушка, ко мне приехал коллега из судебного ведомства и между прочим сказал, что завтра мне предстоит вести следствие по краже, которая…

— Что же в этом для нас интересного? — перебила маркиза. — Я ничего не смыслю в уголовных делах, а граф де ля Кальпренед — не следователь.

— Да, тетушка, следователь — это я.

— Лучше бы ты бросил эту работу. Впрочем, это твое призвание, и ты, конечно, захочешь остаться. Так объясни, к чему ты клонишь.

— Скажу вкратце. В доме на бульваре Гаусман, где живет граф де ля Кальпренед, произошла кража.

Отец Жюльена побледнел, но Куртомер не заметил, что тот изменился в лице. Маркиза начала перемешивать угли в камине, пытаясь скрыть волнение.

— Неужели? — сказала она. — Но ведь это прекрасный дом и самый лучший квартал в Париже. Любезный граф, надеюсь, что обокрали не вас. Говори, Адриан!

— Нет, тетушка, обокрали хозяина, господина Мотапана, который живет на первом этаже.

— А! Что же у него украли? — спросила маркиза равнодушно.

— Кажется, бриллианты. Точно не знаю. Жалоба была подана сегодня в четыре часа. Подробностей не сообщали, но, судя по всему, дело будет громкое. Следствие поручили мне, потому что его необходимо вести с большой осторожностью и тактом.

— Адриан, ты не скромен, друг мой! Ну, не сердись! Я знаю, что ты заслуживаешь похвалы. Ты образцовый следователь… и племянник. Но зачем нужна осторожность, когда допрашиваешь простого вора?

— Подозревают, что это не простой вор. По всей видимости, это сделал один из жильцов дома. Вероятно, я должен буду их допрашивать. Вот что заставило меня, милая тетушка, сообщить вам об этом. Я знаю, что граф де ля Кальпренед — ваш друг, а я буду обязан снять с него показания. Но я могу отказаться от расследования и приехал спросить, как лучше поступить. Я спрашиваю об этом и вас, и графа де ля Кальпренеда, раз счастливый случай привел его сегодня к вам.

Ему ответили не сразу. Маркиза думала: «Очевидно, это не ловушка. Во-первых, Адриан не осмелится со мной шутить. Он холоден, рассудителен, не способен солгать или приукрасить истину. Следовательно, он знает не больше, чем говорит. Он не знает, что Мотапан подозревает Жюльена. Он не знает, кто украл ожерелье. В таком случае я не возражаю, чтобы он вел следствие. Он справедлив, образован и не предубежден против сына бедного Робера. Он будет защищать Жюльена, если его обвинят. Посоветую ему согласиться».

Пока она рассуждала таким образом, граф думал: «Этот следователь насмехается надо мной и над своей теткой. На самом деле он очень хорошо знает, что Жюльен скомпрометирован, а поскольку я никогда не был ему симпатичен, то только и думает, как бы ему навредить. Но маркиза де Вервен — мой друг, значит, он рассчитывает, что она посоветует взяться за это дело. А когда моего сына обвинят, он извинится, что уже ничем не может помочь. И он якобы со мной советуется! Это смешно! Но я сделаю глупость, сказав, что предпочитаю, чтобы моего сына допрашивал другой следователь. И поступлю еще глупее, если попрошу его не отказываться от дела. Он подумает, что я рассчитываю на его снисхождение. Лучше всего промолчать».

Но маркиза вовсе не разделяла мнение графа де ля Кальпренеда.

— Любезный племянник, — сказала она, — я думаю, ты зря беспокоишься. Какое дело нашему милому графу, что ты ищешь вора в доме, в котором он живет? Я полагаю, никто не станет обвинять его. Вы согласны, Робер?

Граф был вынужден кивнуть.

— Если так, — сказал старший Куртомер, — я соглашусь вести следствие.

— Я думаю, что Мотапан напрасно поднял шум, — продолжала маркиза. — Он пожаловался — прекрасно, но этого недостаточно. Он должен был сказать, кого подозревает.

— Мой коллега уверял, что он не назвал ни одного имени.

— Стало быть, никого не арестовали?

— Никого, тетушка. Я завтра подпишу приказ на арест. Разумеется, если это будет нужно. Сначала я должен изучить факты и допросить свидетелей.

— Сажать людей в тюрьму — твоя привилегия, — прошептала маркиза с довольным видом. — Значит, виновный еще на свободе. Тем лучше для него! Я хотела бы, чтобы тюрьмы пустовали. Да! Будь я мужчиной, из меня вышел бы отвратительный судья! Но довольно об этом. Налей мне чаю и выпей сам.

— Благодарю вас, тетушка, но я обещал Терезе тотчас вернуться.

— Если Тереза ждет тебя, я не стану настаивать: муж никогда не должен изменять слову, данному жене, — сказала маркиза, вовсе не желавшая продолжать разговор. — Поезжай, любезный Адриан.

Куртомер встал, и взгляд его упал на ожерелье, которое маркиза забыла спрятать. Она смутилась, но несколько успокоилась, видя, что он не удивлен.

— Какие великолепные опалы, — сказал он просто. — Я не знал, что у вас есть такие. Или вы купили их недавно, милая тетушка?

— Ты воображаешь, что в мои годы я покупаю драгоценности? Мне принесли это ожерелье… показать, — прошептала маркиза, которая не хотела лгать.

— Оно великолепно, но я уверен, что моя жена не захотела бы иметь такое — она ужасно суеверна.

— Что ж, предрассудки всегда имеют под собой основу. Твоя жена правильно делает, что не носит опалов, и я не советую тебе их покупать. Ну, я не удерживаю тебя, мой милый: Тереза будет меня бранить.

— Любезный Робер, — сказала маркиза, как только ее племянник вышел из гостиной, — прошу прощения за мою оплошность. Мне следовало бы спрятать это проклятое ожерелье!

— А мне следовало бы напомнить вам, что оно лежит на столе. Мы оба были так взволнованы, что не подумали об этом. А теперь все погибло. Месье де Куртомер видел его, и если он будет вести следствие, то завтра узнает, что украденная вещь — опаловое ожерелье.

— Прекрасно! Но он не станет подозревать меня в том, что я взяла его из шкатулки Мотапана. А если приедет допросить меня… я ему все объясню.

— Что же вы ему скажете? — с горечью воскликнул граф. — Он такой опытный, что не может не догадаться обо всем.

— Друг мой, я не знаю, что я ему скажу, но обещаю спасти вашего сына.

— Может быть, уже поздно!

— Нет, если он еще не арестован.

— Как бы там ни было, я уверен, что его ищут. Мотапан меня не пощадит. Он, наверно, уже донес на него.

— Этому надо помешать во что бы то ни стало! Нужно узнать, где Жюльен, и привести ко мне.

— Так вы хотите…

— Спрятать его! Да! Я оставлю его у себя до тех пор, пока все не устроится. У меня есть план. Вы позволите мне действовать, как я задумала?

— Да, конечно… А ожерелье?

— Ему здесь очень хорошо. А теперь, друг мой, прошу вас оставить меня. Я уезжаю.

— В такое время!

— Что же делать, если этот негодяй Жак все не приходит? Я уверена, что он в клубе. Я попрошу его дождаться вашего сына и привезти его ко мне.

— Жюльен не поедет!

— Мой племянник сумеет его уговорить.